Ю.Л. Менцин (МГУ, ГАИШ)
Директор университетской обсерватории,
основоположник Московской астрономической школы
Богдан Яковлевич Швейцер
(1816 – 1873)
Есть старинная сказка-притча о трех братьях, каждый из которых был искуснейшим мастером. Однажды старший брат, скульптор, изваял статую прекрасной девушки. Средний брат, портной, восхищенный красотой статуи, пошил для нее роскошные наряды, а младший брат, изучавший тайные искусства в одном из буддийских монастырей, смог ее оживить. После этого братья долго спорили о том, чья заслуга в появлении на свет красавицы больше.
Эта притча приходит на ум при изучении истории Астрономической обсерватории (АО) Московского университета. Строительство обсерватории было завершено в конце 1831 года.
Ее создателем и первым директором стал известный российский ученый и педагог, профессор Московского университета Дмитрий Матвеевич Перевощиков (1788–1880).[1]
Прекрасно осознавая важность создания обсерватории для полноценного преподавания в университете астрономии, Д.М. Перевощиков подготовил проект строительства каменной
обсерватории с мощным фундаментом, позволяющим устанавливать большие наблюдательные инструменты, что давало возможность использовать обсерваторию не только для
учебных целей, но и для проведения серьезных научных исследований.
Долгое время этот проект не удавалось реализовать из-за отсутствия у университета места, подходящего для строительства обсерватории.
Такое место появилось в 1827 году, благодаря тому, что известный купец-меценат греческого происхождения Зой Павлович Зосима (175?–1827),
незадолго до своей смерти подарил Московскому университету для строительства обсерватории принадлежавшую ему дачу, которая находилась, как тогда говорили, «на Трех горах, у
Пресненской заставы».[2]
Это место, расположенное на высоком берегу Москвы-реки, и, к тому же, всего в часе ходьбы от университета,
идеально подходило для строительства обсерватории. Под ее здание был подведен двойной фундамент: один – под стены, другой, расположенный
на 6 метров глубже, – под главную башню, что дополнительно защищало устанавливаемые на ней инструменты от вибраций. В 1831 году были построены главная башня АО и ее
южное крыло. Северное крыло АО построили значительно позже, в 1896 году.[3]
 |
Рис.1
Портрет Б.Я. Швейцера. |
К сожалению, окончание строительства АО в 1831 году не стало началом ее регулярной научной работы. Одной из причин этой задержки было отсутствие необходимых инструментов. Дело в том, что в 1833 году началось строительство Главной (Пулковской) астрономической обсерватории Санкт-Петербургской академии наук. Эта обсерватория, созданная по проекту выдающегося астронома, академика Василия Яковлевича (Фридриха. Георга Вильгельма) Струве (1793–1864), должна была стать (и стала) лучшей астрономической обсерваторией того времени. Вплоть до конца XIX века она заслуженно носила название Астрономической столицы мира, являясь образцом высочайшей точности наблюдений. Пулковская обсерватория, торжественное открытие которой состоялось 7(19) августа 1839 года, была оснащена первоклассными инструментами. Изготовлением этих инструментов в 1830-е гг. были заняты все приборостроительные фирмы Европы, общее число которых не превышало и десятка. Поэтому разместить заказы на изготовление инструментов для АО удалось лишь в начале 1840-х гг. Вопреки замыслу Д.М. Перевощикова, АО использовалась в основном для учебных целей, и на ней проводились лишь достаточно простые наблюдения, не требующие высокоточных инструментов.
Другой причиной, по которой АО долгое время не могла включиться в научную работу, была занятость Д.М. Перевощикова, на плечи которого легла колоссальная педагогическая и административная нагрузка. С 1832 года Д.М. Перевощиков выполнял обязанности проректора, с 1833 года – декана физико-математического отделения, а с 1848 по 1850 гг. он являлся избранным ректором Московского университета. Следует учитывать и то, что Д.М. Перевощиков не был астрономом-наблюдателем. Его основные научные труды относятся к математике и небесной механике.
В середине 1840-х гг. началось оснащение АО заказанными ранее инструментами.
В 1843 году, по распоряжению попечителя Московского учебного округа С.Г. Строганова помощник директора АО, адъюнкт Александр Николаевич Драшусов (1816–1890)
подготовил проект расширения и переоборудования АО.[4]
Этот проект включал установку меридианного круга, изготовленного в известной фирме братьев Репсольдов в Гамбурге, и 118-миллиметрового рефрактора Фраунгофера, приобретение пассажного инструмента Эртеля, хронометров и многого другого. Проект также предусматривал строительство двух малых башен для переносных инструментов. Помимо приобретения и установки оборудования здание АО было частично перестроено и расширено, а внутренние помещения расписаны орнаментами и снабжены специально изготовленной мебелью.
К концу 1840-х гг. АО была приведена в рабочее состояние,
однако ее превращению в полноценный центр научных исследований помешал конфликт между
Д.М. Перевощиковым и его единственным (!) помощником А.Н. Драшусовым. Предпосылкой этого конфликта стало соперничество министра народного просвещения
С.С. Уварова и попечителя Московского учебного округа С.Г. Строганова. Главной ареной борьбы этих могущественных людей стал Московский университете,
расколовшийся на два лагеря – сторонников министра и попечителя. При этом Д.М. Перевощиков
входил в число сторонников Уварова, а А.Н. Драшусов – Строганова.
Последним и объясняется тот странный факт, что руководство оснащением и модернизацией АО было поручено
не директору и создателю обсерватории, а еще ничем не проявившему себя помощнику.
Что же касается интереса С.Г. Строганова и его сторонников к А.Н. Драшусову, то этот интерес, в первую очередь, объяснялся тем,
что семье Драшусовых покровительствовал император Николай I. [5]
Одним из последствий конфликта в Московском университете стал уход из него в 1851 году Д.М. Перевощикова, который покинул
не только университет, которому отдал более 30 лет своей жизни, но и Москву, и переехал в Петербург.[6]
На должность директора АО был назначен А.Н. Драшусов. Находясь на этом посту, он продолжил работы по оснащению АО необходимым оборудованием.[7]
В частности, А.Н. Драшусов добился от попечителя Московского учебного округа и министра народного просвещения разрешения разместить в мюнхенской мастерской Мерца и Малера заказ на изготовление 10,5-дюймового рефрактора, что должно было существенно увеличить наблюдательные возможности АО. Тем не менее, развернуть в АО регулярную научно-исследовательскую деятельность А.Н. Драшусов не смог. К тому же, в 1855 году, сразу же после смерти Николая I, он покинул Московский университет. Почти год АО простояла закрытой, и главная заслуга в том, что она не только возобновила работу, но и превратилась в один ведущих в России центров развития астрономии принадлежала Богдану Яковлевичу Швейцеру (1816–1873), ставшему в 1856 году третьим директором АО.
Несостоявшийся пастор. Каспар Готфрид (в России его звали Богданом Яковлевичем) Швейцер (Schweizer) родился 10 февраля 1816 года в г. Виль Цюрихского кантона Швейцарии, в семье пастора. (Рис. 1) В 1836 году, по настоянию отца Б.Я. Швейцер поступил в Цюрихский университет, на теологический факультет. Вскоре, однако, он увлекся астрономией, которую первоначально изучал в Цюрихе. В 1839 году Б.Я. Швейцер поступил в университет Кенигсберга, где продолжил изучение астрономии под руководством Фридриха Вильгельма Бесселя (1784–1846) – выдающегося астронома и математика, сумевшего (одновременно с В.Я. Струве в России) впервые измерить параллакс некоторых звезд, что со времен Николая Коперника считалось необходимым условием доказательства движения Земли.
В 1839 году в Кенигсберге Б.Я. Швейцер познакомился с А.Н. Драшусовым,
который с 1836 по 1840 гг. находился в Европе в многолетней научной командировке. [8]
По-видимому, именно благодаря этому знакомству Б.Я. Швейцер впоследствии переехал в Россию. В 1841году Б.Я. Швейцер окончил университет. Не найдя работы в Германии, он отправился в Петербург, где в качестве внештатного астронома-наблюдателя поступил на службу в Пулковскую обсерваторию. Работая там под руководством В. Я. Струве, Б.Я. Швейцер принял участие в составлении фундаментального каталога звезд до 7-й величины. Им было выполнено на пассажном инструменте более 8000 наблюдений восхождений 400 фундаментальных звезд. Эти наблюдения легли в основу Пулковского каталога звезд (1845). Кроме того, Б.Я. Швейцер, по заданию Академии наук занимался картографическими исследованиями Европейской части Российской империи и определял поправки часов для хронометрической экспедиции Пулково – Альтона (Германия).
В 1845 году, в поисках большей самостоятельности Б.Я. Швейцер переехал в Москву. Получив должность внештатного ассистента АО, он вместе с А.Н. Драшусовым активно занялся реконструкцией АО и размещением в ней нового оборудования. В 1847 году Богдан Яковлевич сдал экзамен на степень кандидата, а в 1849 году был назначен исполняющим должность адъюнкта при кафедре астрономии Московского университета. Параллельно с работой в университете Б.Я. Швейцер в 1852 году начал работать в Константиновском межевом институте, сотрудничество с которым длилось до конца 1860-х гг. В институте на Богдана Яковлевича были возложены обязанности заведования созданной в 1845 году при его активном участии небольшой обсерваторией и проведения занятий со студентами по практической астрономии. Б.Я. Швейцер также принял участие в организации и проведении более десятка астрономо-геодезических и гравиметрических экспедиций.
Ввиду отсутствия высокоточных инструментов Б.Я. Швейцер занялся поиском новых комет. За время с 1847 по 1855 гг. он открыл 11 комет. Правда, 7 из них оказались уже известными, но 4 сохранили имя Б.Я. Швейцера как первооткрывателя. В 1864 году ученый открыл двойную звезду в созвездии Рыбы (объект NGC 7804). В 1845–48 гг. Б.Я. Швейцер осуществил высокоточное определение широты АО, а также широты 8 мест около Москвы. За эту работу он в 1848 году получил степень доктора философии Кенигсбергского университета. В 1856 году Б.Я. Швейцера назначили директором АО и в этом же году избрали профессором астрономии Московского университета. Правда, из-за плохого знания русского языка, точнее из-за сильного акцента, Богдан Яковлевич преподавал только практическую астрономию.
 |
Рис.2
Фото Астрономической
обсерватории Московского университета,
сделанное Б.Я. Швейцером в 1864 г.
|
На посту директора обсерватории Б.Я. Швейцер, при активном участии молодых астрономов Ф.А. Бредихина и М.Ф. Хандрикова, в 1859 году завершил реконструкцию АО, включая установку на ней рефрактора Мерца, заказанного еще А.Н. Драшусовым, и вращающегося купола. Фото, сделанное Швейцером в 1864 году, – это была первая фотография АО – показывает, как выглядела АО после реконструкции 1840–50-х гг. (Рис. 2) В своем «Описании обсерватории Московского университета и ее главных инструментов» (1865) Б.Я. Швейцер специально отметил то, что для строительства обсерватории было выбрано очень удачное для наблюдений место, отличающееся к тому же красотой:
«Вид Москвы с террасы нашей башни при хорошем освещении может считаться лучшим из тех, которые представляются вообще
с возвышенных пунктов на большие города, и не уступает по красоте и великолепию виду Парижа с Пантеона, Лондона с памятника пожара 1666 года, Рима с Monte Pincio». [9]
Важно отметить, что привлечение Богданом Яковлевичем к реконструкции АО молодых сотрудников
положило начало формированию Московской астрономической школы. Позже в нее вошли А.И. Громадзкий, Ф.А. Слудский, В.К. Цераский
и другие ученые, научные труды которых получили мировую известность. Знания и навыки наблюдательной работы, полученные Б.Я. Швейцером
в обсерваториях Бесселя и Струве и переданные ученикам, а также необходимость от начала и до конца осуществлять своими руками монтаж и
наладку оборудования позволили воспитать плеяду ученых-универсалов, способных «переключаться» на принципиально новые методы наблюдений.
Именно поэтому, в отличие от Пулковской и ряда других российских обсерваторий, в АО уже на рубеже 1860–70-х гг. наметился широкий круг астрофизических исследований.
В частности, первые астроспектроскопические исследования в АО были начаты в 1869 году Б.Я. Швейцером,
который смонтировал на рефракторе Мерца приобретенный им в Мюнхене спектроскоп и начал наблюдения протуберанцев.[10]
Универсализации учеников Богдана Яковлевича и их интересу к астрофизическим методам наблюдений способствовало и то, что курс общей астрономии им читал профессор физики Н.А. Любимов, а курс физической астрономии читал профессор математики А.Ю. Давидов.
Немаловажную роль в становлении Московской астрономической школы сыграла близость АО к университету,
позволявшая студентам и молодым сотрудникам посещать ее без особых хлопот. При этом сам Б.Я. Швейцер жил
на территории обсерватории, в так называемом «доме наблюдателя», построенном одновременно с АО, в 1831 году.[11]
Семьи у Богдана Яковлевича не было, и всё свое время он отдавал обсерватории и наблюдениям, которые,
как правило, проводил совместно с молодежью, вдохновляя ее своим энтузиазмом и любовью к астрономии.
Причем этот энтузиазм Б.Я. Швейцер был готов распространять даже на людей, не имеющих к астрономии никакого отношения.
В своей «Истории Московской обсерватории» Сергей Николаевич Блажко (1870–1956) приводит рассказ журналиста
А. Петрова, приехавшего в июле 1860 года с друзьями наблюдать комету (по понедельникам АО могли посещать все желающие).
А Петров весьма кратко поделился с читателями учебно-популярного журнала «Светоч» своими впечатлениями от увиденного при помощи Б.Я. Швейцера в телескоп,
а бОльшую часть рассказа посвятил беседе со сторожем обсерватории, который пожаловался журналисту на то, что каждую ясную
ночь ему приходится помогать директору, а тот еще и уговаривает его посмотреть в телескоп, от чего сторож всегда отказывался, полагая, что это-де грешно.[12]
Близость АО к Московскому университету выгодно отличала АО от Пулковской обсерватории, расположенной почти в 20 километрах от города. Я уже не говорю о том, что в отличие от АО, имевшей статус учебной обсерватории, в Пулково драгоценное наблюдательное время было расписано буквально по минутам. Поэтому начинающим ученым, а тем более студентам, никто не разрешил бы его тратить на эксперименты с принципиально новыми, астрофизическими методами наблюдений, перспективность которых тогда осознавалась далеко не всеми астрономами.
Роль, которую сыграло удобное расположение АО, является, на мой взгляд, иллюстрацией важности случая в истории. Незадолго до того, как З.П. Зосима подарил Московскому университету свою дачу для строительства на ней обсерватории, Министерство народного просвещения категорически потребовало, чтобы руководство университета немедленно приступило к строительству обсерватории. Поскольку найти подходящий участок для строительства каменной обсерватории не удалось, предлагалось ограничиться строительством небольшой деревянной обсерватории, которая предназначалась бы лишь для учебных целей и располагалась бы на крыше двухэтажного каменного здания жилого корпуса университета на Моховой улице. Под руководством архитекторов Н.В. Сакстона и Ф.М. Шестакова был даже составлен проект такой обсерватории.
Сейчас мы понимаем, что это «временное решение» в годы правления Николая I вряд ли удалось бы пересмотреть. Во время строительства чрезвычайно дорогостоящей Пулковской обсерватории просьба о создании в Москве еще одной, капитальной обсерватории была бы отклонена. В конце 1840-х годов, разочаровавшись в успехах просвещения, Николай I на треть сократил число студентов в российских университетах. В 1850-е гг. Россия была занята Крымской войной, а после нее – проведением Александровских реформ, которые оказались настолько затратными, что в 1867 году Россия была вынуждена продать США Аляску. Затем началась Русско-турецкая война 1877–78 годов. Таким образом, если бы не дар З.П. Зосимы, Московский университет смог бы построить полноценную обсерваторию не ранее 1880-х годов, что существенно задержало бы развитие в нем астрономии. Талантливая университетская молодежь, безусловно, не пропала бы без обсерватории, но входившие в Московскую астрономическую школу ученые скорее всего занялись бы другими научными дисциплинами, а, если и астрономией, то не в Москве.
И все же главная заслуга в становлении Московской астрономической школы принадлежит ее основоположнику Богдану Яковлевичу Швейцеру, соединившему в себе высокий профессионализм и готовность развивать новые научные направления, заботу об учениках, внимание к их творческим инициативам и многое другое. В частности, важную роль в превращении АО в авторитетный научно-исследовательский центр сыграли навыки Б.Я. Швейцера в организации крупномасштабных экспедиций.
Изучение Московской гравитационной аномалии. Научные интересы Б.Я. Швейцера не ограничивались астрономией и зарождавшейся астрофизикой. Главное место в научных достижениях ученого занимают выполненные им в 1850-60- е годы многолетние исследования Московской гравитационной аномалии. При этом сам Б.Я. Швейцер, по праву считается пионером российской гравиметрии – науки, изучающей гравитационное поле Земли.
На возможность существования в районе Москвы гравитационной аномалии Б.Я. Швейцеру указал астроном-геодезист Отто Струве (сын В.Я. Струве), обративший внимание на то, что при проведении Генштабом в 1839 году геодезической съемки Московской губернии были отмечены весьма существенные расхождения значений координат ряда пунктов, определяемых геодезическими и астрономическими методами. Так, при измерении расстояний между базисными пунктами, отстоявшими друг от друга на 70 верст, возникало расхождение не менее 1000 футов (примерно 300 метров). Такое расхождение было невозможно объяснить обычными погрешностями измерений.
 |
Рис.3
Титульный лист монографии Б.Я. Швейцера.
|
Причиной выявленных в ходе геодезической съемки расхождений является то,
что линия отвеса, используемого в геодезических измерениях, не перпендикулярна к поверхности Земли, что может быть вызвано,
например, значительными неоднородностями плотности грунта в этом районе. Дело в том, что, если бы Земля была однородным по плотности и идеальным по форме шаром,
то сила тяготения в каждой точке ее поверхности была бы одинакова по величине, и направлена точно по радиусу, к центру Земли. Но, во-первых,
Земля – не идеальный шар. Во-вторых – и это гораздо важнее, – Земля не однородна по своей плотности. В ней есть пустоты, подземные озера или,
наоборот, залежи металлов. Благодаря этому, сила тяготения на поверхности земли немного изменяется от точки к точке, как по величине, так и по направлению.
Как следствие, линия отвеса (так сказать, физический перпендикуляр) и линия нормали к поверхности земли – геометрический перпендикуляр, определяемый при помощи астрономических наблюдений,
– будут направлены под углом друг к другу.[13]
В некоторых областях, как, например, в Москве и ее окрестностях, величина
угла между этими двумя линиями может быть достаточно существенной, что и приводит к расхождениям, обнаруженным в ходе геодезической съемки 1839 года.
Первые измерения отклонений отвеса Б.Я. Швейцер провел в 1848 году. Затем, в ходе организованных им экспедиций 1853, 1858 и 1859 гг. Б.Я. Швейцер, при содействии студентов Межевого института, осуществил детальную гравиметрическую съемку территории Московской губернии. В 1862 году, в типографии Московского университета им была издана монография «Исследование местной аттракции, существующей около Москвы». Монография содержала математически обработанные результаты гравиметрической съемки, а также карту аномалии, на которой были прочерчены линии одинаковых отклонений отвеса от нормали к поверхности земли. (Рис. 3, 4) Книга Б.Я. Швейцера стала важным вкладом в развитие гравиметрии. Она была переведена на ряд европейских языков и удостоена золотой медали Русского географического общества.
Из карты, составленной Б.Я. Швейцером, видно,
что линия нулевых значений отклонения отвеса проходит на 12 км южнее центра Москвы, почти по параллели. Симметрично
по отношению к этой линии, на расстоянии ± 12 км от нее проходят линии положительных (к северу) и отрицательных (к югу) максимумов отклонения,
достигающих 9 угловых секунд. [14]
На первый взгляд величина отклонения очень мала. Тем не менее, именно она обусловила различия значений координат, обнаруженные в ходе геодезической съемки 1839 года. Интересно отметить, что линия максимальных положительных отклонений отвеса, а тем самым и степень «перекошенности» поля тяготения, проходит прямо через центр Москвы, точнее через Красную площадь. Поэтому одним из первых пунктов, при определении астрономических и геодезических координат которого были выявлены расхождения, стала колокольня Ивана Великого в Кремле. По отношению к геометрическому перпендикуляру она стоит наклонно, но этот наклон можно обнаружить лишь при помощи специальных наблюдений.
Причина Московской гравитационной аномалии
долгое время оставались неизвестными. В принципе, в искажениях поля тяготения нет ничего необычного.
Их создают, например, горные массивы. Так, самые значительные отклонения, почти в 10 раз превышающие отклонения Московской аномалии,
наблюдаются в районе Гавайских островов, вблизи горы Мауна-Кеа, состоящей из 10-километровой подводной и 4-километровой надводной частей и
считающейся самой высокой возвышенностью на земном шаре. Проблема, однако, состоит в том, что в Московском регионе нет гор, и тогда не понятно,
что создает довольно сильную аномалию столь значительных размеров. Б.Я. Швейцер, размышляя о физической природе аномалии, предположил, что она может
быть вызвана колоссальными залежами каменного угля. Поскольку плотность угля меньше плотности скальных пород, отвес отклоняется в стороны более плотных пород.
Подлинную причину аномалии удалось выявить лишь в середине ХХ века,
в ходе геологических исследований, проводившихся в предвоенные и послевоенные годы.
В ходе этих исследований, использовавших глубинные бурения (например, Боенская скважина),
удалось выяснить, что в гигантской кристаллической платформе, на которой расположен Московский регион, примерно
сто миллионов лет назад в результате мощного поперечного сжатия образовался длинный узкий разлом, края которого ушли вглубь почти на полтора километра.
Сама же платформа постепенно заносилась осадочными породами и сейчас находится на глубине примерно двух километров.
Повреждения платформ такого рода известный советский геолог, академик АН СССР Николай Сергеевич Шатский (1895–1960),
занимавшийся много лет вопросами тектонического строения Земли, предложил называть авлакогенами (от греч. aulax – борозда и genos – рождение). Московский авлакоген расположен на линии Можайск – Ногинск, то есть почти в направлении параллели. Его длина более 200 км, максимальная ширина 24 км. При этом самое широкое место разлома расположено прямо под Москвой.
Разлом платформы является причиной Московской гравитационной аномалии. Плотность вещества платформы равна 2,7 г/см3, а плотность осадочных пород, которыми сверху покрыта платформа и заполнен авлакоген, составляет 2,2 – 2,3 г/см3 . Вследствие этого, отвес, находящийся над авлакогеном, отклоняется к одному или другому его краю, что приводит к возникновению описанных Швейцером линий положительных и отрицательных максимумов и расположенной между ними линии нулевых отклонений.
 |
Рис.4
Карта Московской
гравитационной аномалии,
составленная Б.Я. Швейцером |
Дальнейшее изучение Московской гравитационной аномалии продолжили ученики Б.Я. Швейцера: Федор Алексеевич Слудский (1841–1897) и Федор Александрович Бредихин (1831–1904). В 1860-е гг. Ф.А. Слудский активно и успешно занимался разработкой математической теории гравитационного действия масс сложной формы. Интересно отметить, что в 1865 году Ф.А. Слудский защитил подряд две докторские диссертации: одну по астрономии, другую по прикладной математике. В этом же году, в возрасте 24 лет его избрали экстраординарным профессором кафедры механики Московского университета.
Ф.А. Бредихин занялся изучением Московской аномалии в конце 1880-х гг., незадолго до своего перехода, в 1890 году, на пост директора Пулковской обсерватории. До этого, с 1873 по 1890 гг. он выполнял обязанности директора АО. Гравиметрические исследования Ф.А. Бредихин проводил, подключив к ним своего ученика Павла Карловича Штернберга (1865–1920), не только в Московской губернии, но и в ряде других регионов Европейской части России.
Эти исследования П.К. Штернберг продолжил в начале ХХ века.
В 1909 году для привязки АО к международному гравиметрическому пункту в
Потсдаме он выполнил измерения разности силы тяжести между Московской и Пулковской обсерваториями.[15]
При этом разность сил тяжести между Пулковской и Потсдамской обсерваториями была измерена петербургскими учеными ранее.
Установив связь АО с Пулково, П.К. Штернберг задумал осуществить особо точные измерения силы тяжести вдоль профиля
протяженностью 60–100 километров, проходящего перпендикулярно к «оси аттракции», то есть к линии нулевых отклонений отвеса,
обозначенной еще Б.Я. Швейцером. Впоследствии этот профиль, идущий по направлению Московская обсерватория – Нескучный сад – Узкое – Подольск,
получил название «разрез Штернберга».
Организовать серию экспедиций для проведения запланированных измерений П.К. Штернбергу удалось только в 1915–1917 гг.
А вот обработать полученные результаты ученый не успел – помешали революция и гражданская война, в которых он, будучи с 1905 года членом РСДРП (б),
принимал самое активное участие, а затем смерть в начале 1920 года от воспаления легких, которым П.К. Штернберг заболел в ходе форсирования Иртыша.
Эти результаты были обработаны и опубликованы учеником П.К. Штернберга, профессором Московского университета И.А. Казанским в 1926 году. Наряду с
И.А. Казанским в число учеников П.К. Штернберга вошли академик АН СССР А.А. Михайлов, изучавший в 1920-е гг. Курскую магнитную аномалию, и профессор МГУ Л.В. Сорокин,
ставший родоначальником морской гравиметрии в СССР. [16]
Таким образом, благодаря П.К. Штернбергу, российская гравиметрия, начало которой было положено работами Б.Я. Швейцера,
получила дальнейшее развитие, что оказалось особенно важным во второй половине ХХ века,
когда начались запуски баллистических ракет и гравиметрическое картографирование поверхности Земли,
в том числе поверхности Мирового океана, стало одной из важнейших задач.
История и перспективы развития АО были рассмотрены и проанализированы Б.Я. Швейцером в его, уже упомянутой выше, речи «Описание обсерватории Московского университета и ее главных инструментов». Эта речь содержала множество интересных подробностей о перипетиях реконструкции АО и выполненных ее сотрудниками научных исследованиях. В частности, Б.Я. Швейцер подробно рассказал о роли телеграфного сообщения при определении М.Ф. Хандриковым (Москва) и П.М. Смысловым (Петербург) разности долгот между Московской и Пулковской обсерваториями. В своей речи Б.Я. Швейцер также наметил планы предстоящих научных работ, которые позволили бы небольшой университетской обсерватории занять достойное место среди других, гораздо лучше оснащенных обсерваторий.
«Выбор достойной работы – писал Б.Я. Швейцер – представляет некоторые трудности. Астроном находится не только в зависимости от климата, который, кстати сказать, в Москве не очень благоприятен для наблюдений, но также и от местных условий.
После многих опытов и соображений я пришел к тому убеждению,
что при наших условиях, при которых мы не можем все наше время и силы
нераздельно посвятить наблюдениям, ибо на нас лежат и другие служебные обязанности,
благоразумнее всего будет выбрать, как работу на меридианном круге, так называемые относительные определения,
а абсолютные представить таким обсерваториям как Пулковская, которая обладает для этого всеми средствами и полнотой личного состава».[17]
Далее Б.Я. Швейцер обосновывает выбор подходящих задач для установленного в АО рефрактора Мерца, включающих определения параллаксов некоторых неподвижных звезд и наблюдения неожиданно возникающих явлений (в основном комет) и затмений. Кроме того, Б.Я. Швейцер указал на важность определения разностей долгот между обсерваториями (это увеличивало точность как астрономических наблюдений, так и геодезической съемки местности), а также на продолжение начатого им изучения аномалий силы тяготения в Московской губернии.
В своей речи Б.Я. Швейцер ничего не говорит об астрофизических наблюдениях – они были начаты в АО на рубеже 1860–70-х гг.
Однако то, что уже в первой половине 1860-х гг. Б.Я. Швейцер был занят интенсивным поиском перспективных для возглавляемой им обсерватории
направлений научных исследований, обусловило повышенный интерес ученого к астрофизике, делавшей тогда свои первые шаги. Следует подчеркнуть, что в дальнейшем астрофизика
стала важнейшей областью развития астрономии,[18]
и в том, что со временем обсерватория Московского университета заняла в этой области лидирующие позиции в России и в СССР немалая заслуга
принадлежит Б.Я. Швейцеру.
К сожалению, в большинстве работ, намеченных Б.Я. Швейцером, самому ученому участвовать не довелось. В конце 1860-х гг. он тяжело заболел (рак желудка), но, несмотря на болезнь, продолжал активно трудиться до последних дней своей жизни. Богдан Яковлевич Швейцер умер 24 июня (6 июля) 1873 года, занимаясь подготовкой экспедиции для наблюдений предстоявшего в 1874 году прохождения Венеры по диску Солнца.
В своем некрологе ученик Б.Я. Швейцера, выдающийся российский астроном и астрофизик Витольд Карлович Цераский писал, что последний раз его учитель поднялся на башню обсерватории для проведения наблюдений 14 мая (по ст. ст.) 1873 года, а вскоре обсерватория потеряла своего директора и труженика астрономии. В свою очередь, ученик В.К. Цераского Сергей Николаевич Блажко следующим образом подвел итоги научной и организационной деятельности Б.Я. Швейцера:
«Его имя, как научного работника, остается связанным с открытием комет, исследованием московской аномалии силы тяжести, наблюдениями положений звезд на меридианном круге,
определением широты обсерватории; как директору обсерватории Швейцеру принадлежит заслуга докончить строительство обсерватории и наладить работу на двух главных инструментах
ее – на меридианном круге и рефракторе».[19]
Избранные труды Б.Я. Швейцера
Литература о Б.Я. Швейцере
English